Красный шторм поднимается - Страница 190

190

Капитан третьего ранга поставил чашку на стол.

– Вы правы. – Он решил сообщить об этом командующему ВМС в Восточной Атлантике.

Ламмерсдорф, Федеративная Республика Германия

Больше сомневаться не приходилось. Оборонительные позиции НАТО были прорваны к югу от Ганновера. Пришлось взять две бригады из и без того скудного резерва сухопутных войск и перебросить их в Альфельд. Если не удастся ликвидировать прорыв, Ганновер будет потерян, а вместе с ним и вся Германия к востоку от Везера.

Глава 29 Оборона

Альфельд, Федеративная Республика Германия

Как и предполагалось, мост продержался меньше часа. За это время Алексеев сумел перебросить на другой берег целый батальон мотопехоты, и хотя войска НАТО предприняли несколько отчаянных контратак на захваченный советскими частями плацдарм, танки, размещенные генералом на восточном берегу, отбили их, стреляя прямой наводкой. Теперь войска НАТО сделали передышку, чтобы перегруппировать свои части и подтянуть артиллерию. Тяжелые орудия вели непрерывный огонь по окопавшимся на плацдарме советским подразделениям и танкам, стоящим на берегу Лайне. К тому же грузовики с штурмовыми лодками застряли в колоссальных пробках на шоссе, что вело от Сакка к Альфельду. Немецкая тяжелая артиллерия усеяла дорогу и окружающую местность кассетными минами, причем каждая из них была достаточно мощной, чтобы перебить танковую гусеницу или разбить колесо грузовика. Саперы непрерывно вели разминирование и пользовались крупнокалиберными пулеметами для подрыва мин, но на все это требовалось время. Кроме того, удавалось обезвредить не все мины, и иногда их обнаруживали, лишь когда они взрывались под танками или тяжело нагруженными грузовиками. Потеря отдельных машин – неприятна сама по себе, но еще хуже было то, что каждый поврежденный танк или грузовик приводил к новым заторам на дороге, и движение останавливалось.

Командный пункт генерала Алексеева располагался в магазине фотопринадлежностей, окна которого выходили в сторону реки. Стекла витрин были давно выбиты, и при каждом шаге под сапогами хрустели осколки. Генерал осматривал дальний берег в бинокль, испытывая невыносимую боль за своих солдат, пытавшихся защищать захваченный плацдарм под огнем танков и пехотинцев, расположившихся на господствующих высотах. В нескольких километрах позади него к передовой мчались все самоходные артиллерийские установки Восьмой гвардейской армии, чтобы обеспечить огневую поддержку частям его дивизии, и по мере их прибытия к линии фронта Алексеев и Сергетов размещали их на позициях и давали задание подавлять вражеские батареи.

– Самолеты противника! – крикнул лейтенант.

Алексеев поднял голову и увидел точку на южном горизонте. Точка быстро росла и превратилась в немецкий истребитель F-104. От позиций зенитных орудий к нему стремительно начали подниматься желтые следы трассирующих снарядов, тут же взорвавших его, но в следующее мгновение появился другой истребитель, открывший огонь из авиационной пушки и уничтоживший самоходную установку. Алексеев выругался, увидев, как истребитель устремился дальше, сбросил пару бомб на противоположный берег реки и скрылся вдали. Бомбы опускались медленно, каждая на своем тормозном парашюте, затем в двадцати метрах от земли они взорвались, и воздух словно наполнился туманом – генерал успел броситься на пол за мгновение до того, как облако взрывчатых паров сдетонировало от боеприпаса объемного взрыва. Ударная волна была неимоверно мощной – над головой Алексеева разбился стенд с образцами и осыпал его стеклянными осколками.

– Что это, черт возьми?! – воскликнул пораженный Сергетов, которого оглушило взрывом, и посмотрел на Алексеева:

– Вы ранены, товарищ генерал!

Алексеев провел рукой по лицу и посмотрел на ладонь. Она была залита кровью. Щипало глаза. Генерал водой из фляжки попытался смыть кровь с лица. Майор Сергетов наложил повязку ему на лоб, причем, заметил Алексеев, делал это одной рукой.

– Что у вас с рукой? – спросил он.

– Упал на это проклятое стекло. Не шевелитесь, товарищ генерал, кровь хлещет из вас, как из быка на бойне.

В помещение командного пункта вошел генерал-лейтенант. Алексеев узнал его – Виктор Береговой, заместитель командующего Восьмой гвардейской армией.

– Товарищ генерал, я прибыл, чтобы сменить вас на посту командира дивизии. Вам приказано срочно прибыть в штаб фронта.

– Черта с два! – рявкнул Алексеев.

– Это приказ главнокомандующего Западным фронтом. Я – генерал бронетанковых войск и сумею справиться с ситуацией. Если позволите мне высказать личную точку зрения, операция проведена блестяще. Но сейчас вы нужны в другом месте.

– Только после того, как завершу начатое дело!

– Товарищ генерал, если вы хотите, чтобы переправа прошла успешно, нам понадобится поддержка. Кто из нас сумеет лучше организовать эту поддержку, вы или я? – рассудительно спросил Береговой.

Алексеев тяжело вздохнул. Береговой прав – но сам Алексеев впервые в жизни вел – по-настоящему вел! – дивизию в бой, причем вполне успешно. И он знал это.

– Сейчас не время для споров. У вас свои обязанности, а у меня свои, – добавил Береговой.

– Вы знакомы с ситуацией?

– Да. Позади здания стоит бронетранспортер. Он доставит вас в штаб фронта.

Алексеев прижал рукой повязку к ране на лбу – Сергетов не сумел как следует завязать бинт – и вышел через черный ход. Там, где только что была дверь, зиял пролом. Рядом стоял бронетранспортер с включенным двигателем. Внутри сидел санитар, который тут же занялся перевязкой. По мере того, как бронетранспортер удалялся от фронта, шум боя стихал. Для Алексеева это был самый печальный звук в жизни.

190