Красный шторм поднимается - Страница 50

– Не считайте меня глупцом, товарищ министр. С моей стороны было бы безумием пытаться обмануть вас.

– В нашей стране говорить правду часто еще большее безумие. Давайте будем откровенны. Я – кандидат в члены Политбюро. Действительно, в моих руках немалая власть, но мы оба знаем пределы этой власти. Сейчас по военным округам и группам войск откомандировали только кандидатов в члены Политбюро, и по возвращении в Москву мы доложим на Политбюро о положении вещей. Кроме того, разве вас не интересует, почему я приехал в ваш округ, а не в Западную группу войск в Германии?

Это не совсем соответствует истине, заметил про себя Алексеев. Именно та часть, на учениях которой присутствовал в качестве наблюдателя Сергетов, через трое суток погрузится в эшелоны и отправится в Германию, и представитель Политбюро оказался здесь по этой причине.

– Скажите, товарищ генерал, мы действительно готовы к войне? Мы одержим победу?

– Если на нашей стороне будет элемент стратегической внезапности и если прикрытие окажется успешным – да, я считаю, что мы должны одержать победу, – осторожно ответил генерал Алексеев.

– Значит, вы не хотите сказать, что мы обязательно одержим победу?

– Вы сами служили в армии, товарищ министр. На поле битвы не бывает гарантий. Сила армии остается неизвестной до тех пор, пока она не прошла через кровопролитные бои. Наша армия не участвовала в сражениях. Мы сделали все, что в наших силах, чтобы максимально повысить ее боевую готовность…

– Вы сказали, что хотели бы иметь еще два месяца на дальнейшую подготовку, – заметил Сергетов.

– Задача, поставленная перед нами, никогда не может быть полностью завершена. Всегда есть возможность что-то еще улучшить, что-то усовершенствовать. Всего месяц назад мы взялись за программу замены некоторых старших офицеров на уровне командиров батальонов и полков их более молодыми, более энергичными подчиненными. Все идет очень хорошо, однако многие из этих капитанов, занявшие должности майоров, только выиграли бы, набравшись некоторого опыта.

– Значит, у вас остаются сомнения?

– Сомнения никогда не исчезнут, товарищ министр. Ведение войны – это не решение математической задачи. Здесь мы имеем дело с людьми, а не с цифрами. У цифр есть определенная степень совершенства. Люди остаются людьми независимо от того, что мы пытаемся сделать с ними.

– Хорошо сказано, Павел Леонидович, очень хорошо. Я встретил в вашем лице честного человека. – Сергетов поднял стаканчик с горячим чаем в шутливом тосте:

– Так вот, я специально попросил, чтобы меня направили сюда. Один из членов Политбюро, мой хороший знакомый, Петр Бромковский, рассказывал мне о вашем отце.

– Дядя Петя? – невольно спросил Алексеев. – Он служил начальником политотдела в дивизии моего отца перед решающим броском на Вену. Он часто бывал у нас дома, когда я был еще совсем маленьким. Как у него со здоровьем?

– Плохо, Павел Леонидович. Он старый и больной человек. По его мнению, война с Западом – безумие. Возможно, это беспорядочные мысли старика, но он прошел всю войну и приобрел немалый опыт, и по этой причине мне нужна ваша оценка наших возможностей. Я не буду говорить, откуда получил эту информацию, генерал. Слишком многие боятся сказать нам – членам Политбюро – правду. Но сейчас пришло время говорить только правду. Мне требуется ваша точка зрения как профессионального военного. Если вы поверите мне и сообщите, что думаете о наших шансах, даю слово, все это останется между нами. – Обращение Сергетова, похожее сначала на просьбу, прозвучало теперь как суровая команда.

Алексеев посмотрел в глаза гостю. Добродушие исчезло. Синева глаз приобрела цвет льда. Он увидел опасность, серьезную опасность даже для генерал-лейтенанта, заместителя командующего округом, но Алексеев чувствовал, что министр говорит правду.

– Товарищ министр, все наши расчеты основываются на быстрой военной кампании. По нашим расчетам, мы можем выйти на берега Рейна через две недели. Вообще-то эти расчеты скромнее наших планов, существовавших пять лет назад. Войска НАТО стали сильнее, особенно их противотанковая оборона. По моему мнению, более реальным сроком будут три недели – в зависимости от тактической внезапности и множества неизвестных пока факторов, всегда играющих важную роль на войне.

– Значит, ключ к успеху таится во внезапности?

– Внезапность на войне представляет собой решающий фактор, – ответил Алексеев, дословно цитируя советскую военную доктрину. Существуют два вида внезапности – внезапность тактическая и внезапность стратегическая. Тактическая внезапность составляет часть оперативного искусства. Умелый командир обычно может добиться ее. А вот стратегическая внезапность готовится на политическом уровне. Это ваша задача, а не моя, и она намного важнее всего, чего мы можем достичь в армии. Если на нашей стороне будет элемент подлинной стратегической внезапности, если прикрытие окажется успешным – да, мы почти несомненно одержим победу на поле боя.

– А что, если нам не удастся достигнуть внезапности? Тогда мы напрасно убили восемь маленьких детей, подумал Алексеев. Интересно, какую роль сыграл в этом сидящий рядом добродушный пожилой мужчина?

– Тогда успех не гарантирован. Вы позволите задать вам вопрос, товарищ министр? Скажите, мы сумеем расколоть НАТО политически?

Сергетов пожал плечами, раздраженный тем, что попал в одну из собственных ловушек.

– Как вы сами заметили, Павел Леонидович, существует множество неизвестных факторов. Если это нам не удастся, что тогда?