Красный шторм поднимается - Страница 6

Нижневартовский нефтяной комплекс был уничтожен почти полностью. На восстановление потребуется от двух до трех лет, немалая доля производства стальных труб в советской промышленности плюс другие специальные приборы, применяемые для нефтедобычи и при нефтепереработке. Пятнадцать миллиардов рублей – почти двадцать миллиардов долларов, если придется закупать их за границей. А сколько на это потребуется валютных средств, золота и драгоценных камней?

И все-таки это были хорошие новости.

А вот плохие новости заключались в том, что пожар, охвативший нефтедобывающий комплекс, почти полностью привел в негодность вышки над скважинами. Время, необходимое для их замены, – самое меньшее тридцать шесть месяцев!

Тридцать шесть месяцев, мрачно подумал Сергетов, если нам удастся мобилизовать все буровые бригады и направить в Нижневартовск все буровые установки со всей страны. И в то же самое время отремонтировать магистральные трубопроводы. На протяжении как минимум восемнадцати месяцев Советский Союз будет испытывать огромную нехватку нефти, скорее всего резкое падение объема нефтедобычи сохранится в течение тридцати месяцев. И что же произойдет при этом с нашей экономикой?

Министр достал из портфеля блокнот и принялся за расчеты. На перелет потребовалось три часа, и Сергетов даже не заметил, как быстро промелькнуло время, пока к нему не подошел пилот и не сообщил, что самолет совершил посадку.

Прищурившись, Сергетов посмотрел на заснеженный ландшафт Внукова-2, аэропорта, предназначенного только для высокопоставленных пассажиров, и спустился по трапу к стоящему рядом черному лимузину «ЗИЛ». Автомобиль тут же сорвался с места и помчался к выезду, не останавливаясь у постов службы безопасности. Дрожащие от холода офицеры милиции вытягивались и прикладывали руки к головным уборам, когда он проносился мимо, затем снова съеживались и принимались за прежнее – попытки согреться при температуре воздуха намного ниже нуля. На небе с редкими перистыми облаками ярко сияло солнце. Сергетов смотрел в окно лимузина отсутствующим взглядом, продолжая обдумывать выводы и расчеты, которые он проверил с десяток раз. Водитель – офицер КГБ – уже сообщил ему, что члены Политбюро ожидают его прибытия.

Сергетов был кандидатом в члены Политбюро уже шесть месяцев. Это означало, что он, вместе с восемью другими кандидатами, не принимал участия в голосовании и только давал советы тем тринадцати членам Политбюро, которые и принимали решения, определяющие судьбы страны. В его ведении был топливно-энергетический комплекс огромного государства. На этом посту Сергетов находился с сентября и лишь сейчас начал осуществлять свой план реорганизации семи всесоюзных и региональных министерств, ведающих проблемами производства и распределения энергии. Как и следовало ожидать, сразу заметил новый министр, эти департаменты тратили львиную долю времени и сил на борьбу друг с другом, и Сергетов решил преобразовать их все в один гигантский комплекс, подчиняющийся непосредственно Политбюро и Секретариату ЦК КПСС, вместо того чтобы работать с бюрократическим аппаратом Совета Министров. На мгновение он закрыл глаза и поблагодарил Всевышнего – не исключено, подумал Сергетов, что Он все-таки существует, – за то, что в своем первом же докладе на Политбюро всего месяц назад он высказал предложение относительно укрепления мер безопасности и политической стабильности на большинстве нефтедобывающих предприятий, причем особенно подчеркнул необходимость дальнейшей руссификации обслуживающего персонала, в значительной мере состоящего сейчас из «инородцев». По этой причине он не боялся за свою карьеру, которая до этого момента была поразительно успешной. Сергетов пожал плечами. Как бы то ни было, предстоящие несколько часов решат его судьбу. И, возможно, судьбу всей страны.

Черный «ЗИЛ» промчался по Ленинскому проспекту и въехал на улицу Димитрова, следуя вдоль белой центральной полосы, которую милиция держала свободной для автомобилей высокопоставленных правительственных чиновников, или «властей», как называли их русские. Автомобиль пересек Большой Каменный мост и свернул направо к Боровицким воротам. Здесь водителю пришлось остановиться у постов службы безопасности. Их было

три, и проверку документов вели офицеры КГБ, рядом с которыми стояли вооруженные солдаты гвардейской Таманской дивизии. Через пять минут лимузин остановился возле Большого Кремлевского дворца. Охранники службы безопасности, дежурившие при входе, знали Сергетова в лицо, и одни из них мгновенно вытянулись при его появлении, тогда как другие услужливо распахнули двери, чтобы как можно сократить пребывание министра на морозе.

Заседания Политбюро проводились в зале на четвертом этаже лишь последний месяц, пока обычный зал заседаний в здании Арсенала находился на запоздалой реконструкции. Те, кто постарше, ворчали, вспоминая удобство старых царских апартаментов, однако Сергетову больше нравилось современное помещение. Наконец-то, подумал он, руководство партии оказалось в социалистической обстановке вместо старомодного антуража Романовых.

Когда он вошел в зал, там царила гробовая тишина. Проводись заседание в старом здании Арсенала, подумал пятидесятичетырехлетний технократ, обстановка походила бы на похороны – за последнее время их вообще было слишком много. Партийное руководство медленно теряло старых членов партии, переживших сталинский террор, и наконец на сцене появилось новое поколение «молодых» руководителей – людей около шестидесяти или за шестьдесят. Шла смена партийной гвардии – медленно, слишком медленно для Сергетова и его поколения партийных руководителей, несмотря на нового генерального секретаря. И он был уже дедушкой. Иногда Сергетову казалось, что, когда уйдут все эти старики, он сам станет стариком. Но пока, оглядывая присутствующих, он чувствовал себя достаточно молодым.